«Робот-зазнайка» и другие фантастические истории - Генри Каттнер
Сэм вышел через черный ход, двигаясь неуклюже, как под бременем восьмидесяти лет. Он вернулся в библиотеку. Замечая свое отражение в окнах, решил, что маскировка хороша. Крепкий, здоровый старик. То, что надо.
Теперь нужно узнать события последнего времени.
В некотором смысле преступные группы похожи на стада, если посмотреть со стороны, как это сейчас делал Сэм. Они движутся туда, где есть корм, перемещаются с опустевшего пастбища на зеленое. Глядя на экран, Сэм видел, что криминальная деятельность изменилась слабо. Основа осталась прежней. Порок более устойчив к воздействию времени, чем добродетель.
Наконец Сэм обнаружил «зеленое пастбище». Он купил бутылочку водорастворимой красной краски и мощную дымовую шашку. Инструкция объясняла, как применить шашку в гидропонном саду для уничтожения вредных насекомых. Сэм не читал – он уже пользовался этим средством раньше.
Теперь нужно было выбрать место для ловушки.
Для этого подходили два переулка, расположенные поблизости и выходящие на не слишком оживленный участок Пути. В одном из переулков, как помнил Сэм, был подвал. Сейчас, как и раньше, он пустовал. У входа Сэм спрятал несколько кусков металла размером с кулак, а в подвале – дымовую шашку.
Теперь можно сделать следующий шаг. Он не позволял себе думать, сколько еще будет этих шагов. Если все же возникала такая мысль, Сэм вспоминал, что теперь у него впереди вечность, и от этого приходил в ликующее, пьяное настроение, затмевающее острую необходимость срочно обеспечить свое будущее. То есть добыть деньги на лечение от последствий наркотического сна.
Сэм отправился на «зеленое пастбище». Там пил дрянное виски, самое дешевое из доступных, и ни на минуту не забывал, что он глубокий старик. Образ требовал ухищрений. Нельзя щедро наполнять легкие воздухом, когда говоришь, – у пожилых слабое дыхание, от этого голосу недостает звучности.
С речью получалось убедительно. К тому же Сэм двигался медленно и осторожно, заставлял себя заранее обдумывать каждое движение. Хромота сама по себе не говорит о возрасте, но она красноречива, когда обусловлена деятельностью одряхлевшего мозга. Старик двигается неторопливо, так как постоянно вынужден решать, смогут ли его неловкие руки и ноги справиться с очередной задачей. Мир для пожилых так же суров, как и для младенцев. Но младенцы еще не знают, чем опасна гравитация.
Поэтому Сэм не изображал хромоту, а лишь двигался заторможенно. В «Жемчужине Венеры» пил виски и заметно хмелел самый настоящий старик.
Это было злачное местечко – дешевое, но колоритное. В имперском Риме, наверное, хватало таких – с пестротой нарядов и обычаев, спустившихся сюда с более высоких социальных ярусов. Тут блеснет позолоченный пояс, там мелькнет кроваво-алая шляпа с перьями, где-нибудь еще взвихрится радужный плащ…
Изначально «Жемчужина Венеры» предназначалась для пьянства, азартных игр и других предосудительных способов времяпрепровождения. На верхних ярусах в распоряжении аристократии имелись фантастические устройства, самым хитрым образом усовершенствованная игровая техника древности, например рулетка со слегка радиоактивным шариком и счетчиками Гейгера или «Империя» с причудливыми картами и карточными столами, на которых разыгрывались придуманные галактические королевства.
В «Жемчужине Венеры» были и игральные автоматы, однако преобладали традиционные кости и карты. Лица не были знакомы Сэму, но он прекрасно знал типажи. Некоторым посетителям все равно где сидеть, другие обязательно устраиваются лицом к двери. Именно эти другие интересовали Сэма.
Заинтересовала его и карточная игра. Она была в самом разгаре, и участники слишком сильно опьянели, чтобы осторожничать. Сэм постоял, потягивая виски и следя за ходом партии, а к следующей присоединился. Он с удивлением обнаружил, что карты уже не те, к которым он привык. Эти гораздо крупнее; вместо королей, дам и валетов – эзотерические рисунки Таро. Сорок лет назад как раз начали входить в моду карты из туманного прошлого Земли, и до чего же сильно они изменились за этот срок!
К выбору партнеров он подошел серьезно, с тем расчетом, чтобы выигрывать не слишком заметно. Хотя в этом ему помогали сами карты – слишком вычурные рисунки отвлекали от игры. Вместо бубен и червей – Пентакли и Кубки.
А впрочем, если рассуждать объективно, Таро теперь никакая не экзотика.
Ставки были невысоки, но Сэм и не рассчитывал на крупный выигрыш. В любом случае карты – слишком ненадежное средство. Ему нужно лишь создать впечатление, что его карманы набиты деньгами. В этом изменчивом мире бедный наряд вовсе не означает, что его владелец прочно сидит на финансовой мели.
После очередной партии Сэм встал из-за стола, скрипучим старческим голосом выразив недовольство. Вышел из «Жемчужины Венеры» и постоял, слегка шатаясь. Последовавшему за ним мужчине он показался совсем пьяным.
– Слышь, дед, хочешь сыграть по-серьезному?
Сэм подозрительно осмотрел его:
– В «утопленника», что ли?
– Нет.
Сэма это обрадовало: в «утопленнике» слишком высока обязательная ставка. Он позволил себя уговорить, но держался подчеркнуто настороже, пока не убедился, что его ведут не в темный переулок, а в третьеразрядный игорный дом, который на его памяти был рестораном.
Здесь играли в покер, причем привычными картами, и партнеры были трезвые. Сэм не шулерил, поэтому лишился всех денег и вдобавок наделал долгов. Как обычно, Сэм «проиграл» триста процентов своего капитала.
И вот его привели к Доку Малларду. Так называл себя низкорослый, лишенный шеи человек с курчавыми светлыми волосами и бронзовой от ароматного масла физиономией. Док Маллард холодно взглянул на Сэма:
– В чем дело? Мне не нужны расписки.
Сэма вдруг осенила странная догадка, что сорок лет назад этот тип был зеленым юнцом, только начавшим изучать ремесло, в котором Сэм уже давно достиг совершенства. Даже возникло на миг жутковатое чувство, будто Сэм смотрит на Малларда с огромной высоты. С высоты бессмертия…
Он бессмертен, но уязвим. Сэм убрал из голоса пьяные интонации, но не старческую надтреснутость, и сказал:
– Поговорим с глазу на глаз.
Маллард взирал на незнакомца с такой откровенной расчетливостью, что тот едва удержался от улыбки. Их оставили наедине, и Сэм спросил:
– Слышал когда-нибудь о Сэме Риде?
– Рид? Рид… А, тот, что продвигал колонию. Конечно слышал. Загнулся от сонной пыли?
– Не загнулся, а только уснул. Но на очень долгий срок. Сэм Рид – это я.
Маллард какое-то время молчал – должно быть, рылся в памяти, искал подробности скандала, забытого обществом еще в пору его детства. Но поскольку афера с колонией была уникальной в истории башни, он все-таки вспомнил.
– Рид мертв, – заявил он. – Это всем известно…
– Я Сэм Рид. И я не мертв. Да, меня отравили сонной
